ЖЕНЩИНА-БРЕНД ОКСАНА ВОЛКОВА

- Моя тетя Ира, тоже врач, как раз косметолог, в те времена работала в московском Институте Красоты. Узнав, что я собираюсь пойти по стопам отца, воскликнула: «Ты что, хочешь быть голодной?». Дело в том, что врачи получали тогда крохи – в отличие от косметологов. Но в советское время было мало косметологических заведений: в Москве – НИИ косметологии и Институт красоты, в Питере – только Институт Красоты. Попасть туда было все равно, что вытянуть счастливый билет – были те, кому просто повезло, но в основном брали туда «по блату». Обучение проходило на месте – официальной специальности не было, как не было ее учетного номера. Кстати, формально нашу профессию – дерматокосметолог – признали только прошлым летом, в июле 2009 года!

- На Ваших глазах косметология претерпела радикальные изменения. Какие из ее достижений Вас особенно удивили?

- Я, как ни странно, по-прежнему считаю, что, несмотря на ограниченный арсенал, косметология в советское время была на высоком уровне. Были хорошие специалисты, сильная база, а многие из тогдашних процедур сейчас снова «в моде». Салициловый пилинг, например, делали уже тогда. Многое из нынешнего нового – хорошо забытое старое – тот же новый импортный аппарат для электрокоагуляции. Появились новые инъекционные методики, ботулотоксин, наполнители. Это – настоящая революция в косметологии. Ну и, конечно, аппаратная косметология – LPG, радиоволновой лифтинг, который через прогрев дермы стимулирует синтез коллагена, а его результат сопоставим с подтяжкой. Кстати, именно RF-лифтинг позволил «подтягивать» веки – наиболее проблемную зону лица. Меня восхищает «аэрокосмическая» технология jet peel – газожидкостного пилинга, когда на кожу подаются под давлением такие естественные для человека компоненты, как кислород и вода. Массирующий поток сверхзвуковой скорости активизирует кровообращение, улучшает цвет лица, сглаживает морщины.

- То есть, Вы попали в косметологию «по блату»?

- И да, и нет. Еще в 10-м классе, часто бывая в Москве, я бегала к тете Ире на приемы и даже прижигала бородавки – мне очень нравилось «играть в доктора». И когда я оканчивала Педиатрический институт, тетя Ира приехала туда с письмом одного академика, чтобы меня взяли в ординатуру на кафедру дерматовенерологии.

- Получается, что по первой профессии Вы – педиатр, и значит – своих детей можете лечить самостоятельно? У Вас их двое?

- Да, старшему уже 15, младшей – 5.

- Как при вашей занятости Вы находите время на воспитание?

- Нахожу. Мой English teacher (я учу английский вместе с сыном, поскольку я закончила французскую спецшколу, и одного языка не хватает, потому что) сказал мне: «Когда я вас плохо знал, то думал о Ване «матери никогда нет, а такой ребенок воспитанный», а теперь вижу, как вы ими занимаетесь». Можно сидеть дома и вместо воспитания смотреть сериалы, а можно и за 2 часа общения многое дать детям. Кроме того, все выходные и отпуск я провожу с детьми, это святое – не понимаю, как можно отдыхать отдельно от детей. И дети у меня закаленные: Ваня в 3 года ходил со мной по экскурсиям в Барселоне, а Варя – в оперу.

- Кстати об опере. Вы – ее страстная поклонница. Даже летаете в другие страны на день-два, чтобы послушать Груберову или Нетребко. Откуда такое увлечение?

- Опера – это отдельная тема. Она совершенно меняет жизнь, формирует вокруг тебя новый круг людей. В какой-то момент, в течение пяти-шести лет в Мариинском театре образовалась сильная оперная труппа. Туда стало ходить интереснее, чем в драмтеатры, где многие хорошие актеры слишком увлеклись антрепризными проектами. В опере же, даже если постановка хромает, можно закрыть глаза и просто слушать голоса и музыку. Опера – как наркотик: чем больше ходишь, тем больше затягивает. Я стала приобщать к ней клиентов: они видят тебя после очередной премьеры «заряженной», и им тоже становится интересно. Среди друзей появились «оперные люди» – певцы, дирижеры. Подобное притягивается подобным.

- Вернемся к профессии. Итак, Вы стали дипломированным врачом…

- Да, закончила дерматологию. А дальше случилось чудесное стечение обстоятельств. Это был 1992-й год, мест для работы почти не было. А Павел Наумович Кротин – главврач «Ювенты», специализированного центра для подростков – искал косметолога для работы с ребятами, которые оказались «за бортом» официальной медицины. Дело в том, что в то время педиатры обслуживали детей до 15 лет, взрослые поликлиники принимали с 18-ти, и практически все подростки с 15-ти до 18-ти как бы не существовали. Коммерческих заведений не было, и эта идея Кротина создать специальный центр (государственный, конечно) была просто спасительной. Я принимала по 40 подростков в день. В Москве, кстати, было специальное отделение в Институте Красоты, там первыми поняли, что подростки острее воспринимают проблемы, связанные с волосами, прыщами, жирной кожей.

- А теперь перекинем мостик от работы с подростками к собственному «взрослому» бизнесу…

- В конце 90-х я стала заниматься и женщинами, захотелось работать на более современном оборудовании. Возникла идея о собственном бизнесе, но поднять его в одиночку было невозможно. Первый опыт партнерства оказался неудачным, и тот мой центр медицинской косметологии пришлось оставить. Он, кстати, до сих пор существует, причем с придуманным мною названием. Но эта неудачная попытка стала для меня хорошим опытом. Моими университетами – вместе степени МBA.

- Но, несмотря на разочарование, Вы не отказались от идеи…

- Нет. И мне повезло – в жизни все-таки есть справедливость. С этими людьми у меня по-прежнему хорошие отношения, мы стали друзьями. Сейчас они в Москве, но именно благодаря нашему сотрудничеству в 2001 году возник наш центр на Фурштатской. Теперь же, как вы знаете, есть еще один – на Петроградской. Мой центр для меня – больше медицина, чем бизнес. Я всегда хотела сама решать, кого и как лечить. Поэтому у нас, например, заниженные цены на процедуры «по медицинским показаниям» - удаление родинок, бородавок, лечение угрей, волос.

- Конечно, но ведь многие приходят, чтобы улучшить то, что и так неплохо?

- И все равно я не буду навязывать клиенту дорогую процедуру, если она ему не нужна. Деньги – это не все. Когда специалист начинает считать деньги, клиент это чувствует. Все любят зарабатывать деньги, но я строила свой бизнес так, чтобы быть свободной в медицинском аспекте. И я могу ответить 20-летнему человеку, который захочет «заколоть носогубки»: «Может не надо?» - хотя в другом месте ему бы не отказали. Так же, как я не могу пойти против своего эстетического чувства, когда меня просят сделать безобразно большие губы. Я и к покупке нового оборудования отношусь осторожно: пока не убеждена, что готова провести процедуру на себе, не куплю – пусть даже кто-то меня опередил. Потому что в эстетической медицине не должно быть риска для здоровья.

- Насколько трудно сочетать практику и руководство центром?

- Это все тот же вопрос бизнеса в медицине. Приходится заниматься организацией, управлением, воспитывать сотрудников – но я все же врач, и мне еще не надоело «играть в доктора». Хотя игра в «Монополию» тоже бывает интересной.

- Не секрет, что обилие методик породило новое явление – клиентов, которые не могут вовремя остановиться в погоне за молодостью и красотой…

- Это правда. Я всегда говорю клиентам, что хорошо сделанная процедура, будь то ботокс или операция – та, которая не видна. Бывает и другая крайность, когда клиент не хочет и слышать о ботоксе, потому что «ботокс видно за версту». Но хороший ботокс, «заколотые носогубки» или подправленные по форме и объему губы в глаза бросаться не будут. Хотя человек должен понимать, что чудес не бывает: в 60 нельзя выглядеть на 20 – да это и глупо. В 60 надо выглядеть на 40, а в 70 – на 45. И это вполне возможно. У меня многие клиентки отметили свое 70-летие. А ведь раньше в 70 жизнь была закончена, а в 45 многие уже были «бабушками на скамейке».

- Неужели все это благодаря достижениям косметологии?

- Не только. Изменилось само восприятие возраста: мою бабушку, ставшую бабушкой в 45 лет, тут же стали называть в семье бабулей. А сейчас после 40 женщина ощущает себя чуть ли не в начале пути. Это бодрая, активная фаза. В душе мы чувствуем себя молодыми. И наша задача – просто убрать противоречие между внутренним восприятием себя и тем, как мы выглядим. Эпоха сдвинулась, и мы должны за ней поспевать.

- Значит ли это, что теперь своей внешностью можно начинать заниматься позже?

- Ничего подобного. Во-первых, как ни странно, сейчас много молодых людей, которые выглядят значительно старше своего возраста. Мы иногда даже не верим, когда клиентка говорит, что ей 28, а выглядит она при этом почти на 40. Возможно, это последствие скудного питания детей в начале 90-х, не знаю. Я бы по-прежнему рекомендовала следовать советам классического учебника по косметологии советских времен и начинать первые процедуры лет в 25: раз в 2-3 месяца посещать косметолога и делать комплексный уход – чистку, массаж, маски. То, что мы называем физиологическими процедурами. Позже переходить к скинтонику, пилингам. Главное – сохранить природную молодость. Дальше – по мере необходимости – можно даже превентивно «заколоть носогубки» или сделать ботокс – чтобы не дать укорениться возникающим морщинам.

- А как определить эту «меру необходимости»?

- Это и впрямь непросто. Я сама женщина, и понимаю: начнешь получать результаты – захочешь большего. Все строго индивидуально. Иногда приходит женщина лет 40, выглядит молодо, но неухожено. Тогда мы назначаем просто косметологические процедуры. То есть, вы должны понимать, что если вам 45, то вовсе не факт, что я накинусь на вас со шприцом наперевес. Все зависит от состояния вашей кожи. Главное – не бояться, мы с вами прекрасно поладим. Что, кстати, у нас регулярно и происходит. Меня даже упрекают за излишнее «одомашнивание» клиентов. У нас часто бывает: сидят люди перед кабинетом, видят тебя, тут же спрашивают, как нянька, как дети… Или приходит клиентка, я ей говорю: «Так что, приведете завтра своего сына?», а она: «Вы что, помните о нашем разговоре?». Конечно, помню – у нас ведь почти клуб.

- Если бы у Вас была возможность сказать всем вашим клиентам и клиенткам только одну фразу, что бы это было?

- Банально и просто: «Любите себя». Скажете – неоригинально? Зато – правда.

Беседовала Тамара Иванова-Исаева